Морская авиация не чужда мне, поэтому статья кандидата военных наук полковника Андрея Малого "Стальные крылья над волнами", опубликованная в "ВПК" №25-2006, не могла не привлечь внимания. Из подзаголовка ее можно понять, что автор задался целью проанализировать опыт применения морской авиации в Великой Отечественной войне и показать необходимость (возможность) его учета в современных условиях. Вначале он обращает внимание читателя на факторы, которые, по его мнению, заслуживают внимания и "могут служить уроками для правильного выбора современного и перспективного пути развития морской авиации ВМФ". Какие же факторы оказались определяющими? Оказывается, отечественная военная теория озадачилась двумя вопросами, а именно: какой силой является авиация в вооруженной борьбе на море - основной (наряду с ПЛ и НК) или обеспечивающей; способна ли авиация ВВС решать основные задачи на море или это прерогатива морской авиации как рода сил ВМФ? Далее следует настолько загадочное предложение, что, по-видимому, смысл его ведом только посвященным, а непосвященные могут отдыхать. Можете оценить всю глубину мысли: "В рамках обоснования перспективного облика морской авиации эти вопросы видятся в качестве определяющих, а поиск ответа на них - одной из задач исследования полученного в Великой Отечественной войне опыта".

Прошлое...

Чтобы выявить, как у нас формировалось отношение к значимости морской авиации, обратимся к прошлому. В 1922 г. состоялась дискуссия, на которой обсуждался весьма важный вопрос: "Какой РСФСР нужен флот" ("Морской сборник" №3-4 за 1922 г.). Обращает внимание выступление Шварева: "...Цель морской войны - господство на море; необходимо прежде всего установить, что обеспечение этого владения в настоящее время должно быть связано неразрывно с господством и на воздухе". Уже в этот период и не в первый раз обращалось внимание на необходимость господства в воздухе, как на одно из условий господства на море. Тем не менее полковник Малый пишет: "В начале ХХI века роль господства в воздухе признана военными специалистами во всем мире как необходимое условие для достижения целей вооруженной борьбы". Создается впечатление, что современные военные специалисты и крупные руководители несколько запоздали с признаниями необходимости господства в воздухе!

В период Великой Отечественной войны морская авиация решала различные задачи, из которых многие оказались далекими от ее основного предназначения. Летный состав готовился к войне на море против крупных кораблей противника во взаимодействии с другими силами флота, но в начальный период войны пришлось овладевать новыми для него приемами нанесения ударов по железнодорожным станциям, скоплениям пехоты и танков, овладевать тонкостями взаимодействия с войсками и фронтовой авиацией. Это требовало понимания целей и сущности действий, связанных с непредвиденным маневром, перенацеливанием и т.п. В то же время автор "Стальных крыльев над волнами", безусловно, прав, когда напоминает, что в период Великой Отечественной войны все рода морской авиации в соответствии со своими возможностями применялись для ударов по сухопутным объектам. В первом периоде на подобные действия израсходовано 23,7% от общего количества самолето-вылетов. Значительные потери при действиях по наземным целям объясняются отсутствием управления, нечеткой постановкой задач, использованием самолетов, не предназначенных для решения подобных задач, плохим обеспечением и неумением экипажей вести воздушный бой.

С окончанием войны стали подводить итоги и проводить анализ боевой деятельности. В мае 1945 г. штаб ВВС ВМФ представил в Главный штаб ВМФ свои материалы. Нет необходимости подробно их рассматривать, приведем лишь краткие выдержки, которые особенно интересны, как и любой первичный неподправленный документ. Штаб ВВС ВМФ высказался вполне определенно: "Война показала, что авиация является могучим средством боевых действий на море, в значительной степени изменившим природу морских операций и морского боя: Серьезные морские операции без ВВС невозможны; авиация способна успешно действовать на море (проводить морские операции и сражения) с мощными корабельными соединениями флота противника не только во взаимодействии с другими силами флота, но и самостоятельно. Действия авиации флотов по морскому противнику без тактического взаимодействия с кораблями были основным приемом ее оперативного использования: авиация из средства, обеспечивающего флот, стала его основной ударной силой, успешно использующей на море, помимо бомб, также боевые средства, которые раньше применяли монопольно корабли (мины, торпеды)". Выделим главное. Первое положение: "Авиация способна успешно действовать не только во взаимодействии с другими силами флота, но и самостоятельно". И второе положение: "Действия авиации флотов по морскому противнику без тактического взаимодействия с кораблями были основным приемом ее использования". Наконец, логическое заключение: "Авиация из средства, обеспечивающего флот, стала его основной ударной силой". Документ подписан начальником штаба ВВС ВМФ генерал-лейтенантом авиации Бартновским.

Флотские руководители, не очень склонные делиться успехами, вынуждены были в Боевом уставе морских сил (БУМС-46) признать: "Морская авиация является мощной ударной силой в бою... Она используется для нанесения торпедобомбовых ударов по кораблям флота в море, в базах противника, а также для выполнения разведки и наведения подводных лодок и кораблей на противника, корректировки огня кораблей и береговой обороны и постановки дымзавес". И хотя две трети потопленных кораблей и судов противника пришлись на морскую авиацию, отечественная морская наука никак не хотела признавать "кто в море хозяин".

Следовательно, первый вывод (и не только из опыта нашей авиации, а и опыта морской авиации остальных воевавших государств) состоит в том, что авиация стала не только основной ударной силой на море, но и основным противником подводных лодок. А вот автор "Стальных крыльев над волнами" допускает неточность в своем утверждении, что рода сил морской авиации сложились в ходе войны. В полной мере это справедливо только для штурмовой авиации, сформированной в июле 1941 г. для действий против малых кораблей и судов, а первые подразделения минно-торпедной авиации появились в 1926 г. К началу войны на БФ и ЧФ имелось шесть подготовленных эскадрилий торпедоносцев.

Настоящее...

Руководство нашей страны не столь твердо в выборе стратегии, поэтому создается впечатление, что в новых условиях надобность для России в вооруженном противостоянии на море коалиции сильнейших государств мира не так очевидна. Существует мнение, что если возникнет опасность военного столкновения с коалицией Запада, то в этом случае могучий океанский флот не требуется. Однако в последнее время наметились какие-то (не совсем определенные) подвижки, свидетельствующие о намерении вывести Россию из состояния застоя на достойное место среди мировых держав.

Современная морская авиация ВМФ способна решать более широкий круг задач в сравнении с другими силами флота, она более универсальна, многопланова и оперативна. Это обеспечивают пока еще входящие в ее состав части и подразделения морской ракетоносной авиации (МРА), противолодочной (ПЛА), штурмовой (ША), разведывательной (РА), истребительной (ИА) корабельного и берегового базирования, зенитные ракетные комплексы, подразделения транспортной авиации и обеспечивающие части.

Как следует из "Основ политики РФ в области военно-морской деятельности на период до 2010 г.", основу СФ и ТОФ составляют РПЛСН, многоцелевые атомные подводные лодки, авианесущие, десантные и многоцелевые корабли, морская ракетоносная и противолодочная авиация. На БФ, ЧФ и КФл к силам подобного назначения относятся многоцелевые и минно-тральные корабли, дизельные подводные лодки, береговые ракетно-артиллерийские войска и штурмовая авиация. Из перечисления нетрудно заметить, что составители полностью проигнорировали разведывательную авиацию, всецело полагаясь, по-видимому, на космические средства.

Накануне морского салона в Петербурге "ВПК" (№24-2005 г.) опубликовал статью "Курс на возрождение флота", в которой начальник управления заказов и поставок кораблей, морского вооружения и военно-морского оружия А. Шлемов изложил возможные пути строительства корабельного состава. Приоритеты расставлены в следующей очередности - корвет, фрегат, эсминец, авианосец. В обоснование очередности приводятся такие дополнительные доводы: поставленные ВМФ задачи, потребное финансирование, соблюдение принципа от простого к сложному.

Головной корвет проекта 20380 "Стерегущий" имеет водоизмещение 1900 т. Предполагается строительство не менее 20 таких кораблей. До 2010 г. основное внимание обратить на разработку и постройку первых кораблей класса корвет и фрегат. За "Стерегущим" должны последовать корабли морской зоны - фрегат (первый к 2010 г). К 2015 г. предполагается завершить НИОКР по авианосцу и приступить к его строительству. По самой оптимистической оценке, учитывая отсутствие опыта строительства кораблей подобного класса, на его создание и испытания потребуется не менее 12-14 лет, а это 2022-2024 гг. Такова не вполне очевидная направленность развития корабельного состава флота.

В какой степени влияет декларируемая программа развития флота на состав и строительство морской авиации, принимая во внимание, что МРА, ПЛА и РА относительно самостоятельны в решении поставленных им задач (некоторое исключение составляют корабельные летательные аппараты)? В развитии и совершенствовании морской авиации имеется множество проблем, которые далеки не только от практического решения, но и теоретического осмысливания. Нельзя не принимать во внимание её зависимость от научных разработок, выполняемых институтами ВВС. Морская авиация должна обеспечивать решение широкого круга задач, стоящих перед ВМФ, и иметь возможность взаимодействовать с другими силами.

Если принять во внимание современное состояние сил флота и морской авиации, то можно, не оглядываясь на прошлое, констатировать, что МРА и ША пока остаются становым хребтом мощи флота - это основа морских сил общего назначения. Если же процесс ослабления МРА (представленной самолетами средней дальности Ту-22М3, которых к настоящему времени на СФ и ТОФ осталось меньше пятидесяти) продолжится, то это будет свидетельством того, что в идеологии так называемого реформирования отсутствует элементарный здравый смысл. Впрочем, в этом мало кто сомневается. Учитывая ограниченное количество самолетов Ту-22М3, в составе морской авиации все же целесообразно сохранить их, передав в один полк, и придать ВВС какого-либо флота. Если морская авиация лишится МРА, то ударной силой флота морскую авиацию уже никто не назовет, а хребет мощи без позвонков развалится.

Ответ на вопрос, является ли авиация ВМФ основной силой флота, не подлежит никакому сомнению, при решении ряда задач совершенно не нуждается во взаимодействии с другими силами флота. Некоторые рода сил морской авиации в силу своего предназначения (корабельная авиация) обеспечивают решение задач другими силами флота. Второй вопрос статьи "Стальные крылья над волнами", который, как уверяет автор, представляется принципиальным, способны ли ВВС решать основные авиационные задачи на море, таковым давно не является.

И все же следует отдать должное настойчивости Андрея Малого. Он пытается доказать, что над морем может действовать только морская авиация, и в подтверждение этого обращается к опыту Великой Отечественной войны. Действительно, в предвоенный период руководство морской авиации было не очень высокого мнения о возможностях подчиненных им сил. И не без оснований: уровень подготовки летного состава был невысоким, количественный также не внушал особого оптимизма, а техника была устаревшей. На одном из совещаний в 1940 г. начальник морской авиации Жаворонков высказал озабоченность, как это ни покажется странным, не боевыми возможностями морской авиации, а необходимостью "оморячивания воздушных сил Красной Армии". При этом он исходил из следующего: "Действия воздушных сил на морском театре в крупном масштабе будет представлять Красная Армия". Предвидение не оправдалось. Крупных масштабов война на море не достигла, по мере необходимости осуществлялось наращивание морской авиации, перераспределение ее сил по флотам, что позволяло успешно решать поставленные задачи. В первый период войны, как уже отмечалось, она активно использовалась для поддержки Сухопутных войск. Широко известно участие морской авиации в обороне Одессы, Заполярья, Ленинграда, Крыма, Кавказа. В то же время в период проводки полярного конвоя РQ-17 в оперативное подчинение командующего ВВС СФ в 1942 г. поступила Особая морская авиационная группа резерва Главнокомандования из пяти авиационных полков, ранее участвовавших в боях на других фронтах. Карельский фронт подчинил командующему ВВС СФ все авиационные части, участвовавшие в прикрытии конвоя. В июне ВВС СФ передали всю истребительную авиацию Архангельского военного округа. Судьба конвоя РQ-17 оказалась трагической, но не по вине СФ. Для обеспечения конвоев РQ-18 и QР-14 в сентябре1942 г. по приказанию Ставки Верховного Главнокомандования Северному флоту выделили три истребительных авиационных полка, шесть полков на Пе-2 и эскадрилью ночных бомбардировщиков Р-5. Для ударов по аэродромам противника временно на Северный флот из ВВС КА прибыла большая группа самолетов ДБ-3Ф.

Последним конвоем был IW-53, вышедший из Шотландии в середине февраля 1943 г., а 1 марта из Кольского залива вышел союзный конвой RA-53. И в этом случае Ставка Верховного Главнокомандования подчинила штабу ВВС СФ смешанную авиационную дивизию 7-й воздушной армии. Из этого краткого перечисления можно заключить, что взаимодействие с ВВС КА не являлось чем-то необычным. Оно обеспечивало решение задач на море.

Даже в рамках войн четвертого поколения вопрос о способности ВВС решать задачи на море представляется некорректным. С учетом сложной обстановки, в которой оказалась наша страна, сокращения морской авиации, речь объективно должна идти не о приоритетах того или иного рода авиации, а о необходимости и готовности к совместным действиям авиации различных ведомств как на море, так и на суше для достижения успеха. Наверное, это будет логичным, если учесть фактор неопределенности и труднопредсказуемости направленности векторов военных угроз.

Правда, полковник Малый не уточняет, какие силы из состава ВВС он имеет в виду. Можно предположить, что в первую очередь это относится к дальней авиации. На вооружении дальней авиации имеются самолеты с большим радиусом действия и мощными средствами поражения (Ту-95МС, Ту-160, парк самолетов Ту-22М3 почти в три раза превышает количество самолетов подобного типа морской авиации, самолеты радиолокационного дозора А-50). Практически все эти самолеты с соответствующими средствами поражения могут применяться на море.

Командование дальней авиации полагает (это записано в основных документах), что в современной обычной войне дальняя авиация, применяя крылатые ракеты средней и большой дальности, способна решать комплекс важнейших задач: поражение кораблей - носителей крылатых ракет морского базирования; поражение авианосных многоцелевых группировок; наносить удары по узлам коммуникаций и пунктам базирования сил флота. Вряд ли тут стоит сомневаться в возможностях дальней авиации. Кроме того, авиация ВВС способна вести воздушную разведку на значительных удалениях, а такой возможностью морская авиация после ликвидации двух авиационных полков самолетов Ту-95РЦ не обладает. Естественно, авиация ВВС не способна выполнять поиск подводных лодок, следить за ними, действовать с авианесущих кораблей, осуществлять целеуказание в интересах применения оружия кораблями и подводными лодками.

Существует мнение, что полет над морем представляет нечто необычное и действует отрицательно на нежную психику летного состава. Полет над морем оставляет экипажу, даже многомоторного самолета, мало шансов на спасение в аварийной ситуации, но морские летчики давно смирились с мыслью, что если им и удастся покинуть самолет, то все равно их никто спасать не будет. Они прекрасно знают, как в нашей стране относятся к людям и не преувеличивают возможности спасательных сил и средств! Надо полагать, что летный состав ВВС обладает не менее устойчивой психикой.

Таким образом, вопрос об использовании авиации ВВС на океанских (морских) театрах военных действий имеет однозначное решение. А то, как будет осуществляться управление, не имеет существенного значения. Вероятнее всего, дальняя авиация будет действовать самостоятельно по своим данным или во взаимодействии с другими силами флота, в первую очередь МРА и ША.

Сравнение возможностей морской и дальней авиаций приводит к неутешительному выводу: для ударов по крупным корабельным группировкам на удалениях свыше 1000 км у морской авиации ВМФ сил недостаточно. И она вынуждена будет решать подобные задачи морскими ракетоносцами Ту-22М3 только во взаимодействии с дальней авиацией.

Во второй части статьи "Стальные крылья над волнами" (см. подзаголовок "По своему основному применению") автор вновь пытается убедить читателей если не в неспособности авиации ВВС вести боевые действия на море, то, в крайнем случае, нецелесообразности ее использования для этих целей. Начинается это с назидания: "Опыт Великой Отечественной войны показал, что при решении общих задач наиболее эффективно действуют единые боевые системы и их подсистемы, каковыми, в частности, являются флот и его морская авиация". Очень емко. Правда создается впечатление, что это цитата из какого-то научного трактата. Далее Андрей Малый глубокомысленно замечает, что если нарушить это положение, то возникнут трудности в использовании сил. Имеется в виду, что в начале Отечественной войны морской авиацией командовали все кому не лень, что приводило к полнейшей неразберихе. Но в начальный период войны управления практически не существовало.

Чтобы показать один из методов улучшения качества управления авиацией, автор приводит не совсем бесспорный аргумент с американскими адмиралами, обладавшими летной классификацией. Действительно, в морской авиации США приняты флотские звания, а авианосцами могут командовать офицеры и адмиралы, имеющие высокий уровень летной подготовки. В принципе, чтобы флотские офицеры имели представление об особенностях авиации и ее боевых возможностях, не обязательно учить их выполнению взлетов и посадок. Так, главком ВМФ СССР С.Г. Горшков очень четко разбирался в особенностях планирования и применении авиации. То же самое можно сказать об адмирале Н.Н. Амелько, который не раз на разборах указывал на ошибки, допускаемые командирами КПУГ при совместных действиях с противолодочными самолетами (вертолетами). И таких примеров немало.

Нуждается в уточнении и вывод автора о том, что в годы войны самолеты различных типов могли решать любые задачи. Это слишком упрощенно: самолеты Пе-2 не могли применять торпеды, а самолеты Ил-4 не годились для штурмовых действий и т.п. Безусловно, выполнять разведку могли самолеты почти всех типов, даже безнадежно устаревшие МБР-2, и экипажи обучались этому. Было принято, что все экипажи, выполнявшие маршрутные полеты по плану боевой подготовки, тренировались в ведении визуальной воздушной разведки, а после посадки составляли разведывательные донесения.

При оценке возможностей послевоенных самолетов автор допускает ряд неточностей. Так, самолеты противолодочной авиации не применяют ракеты (если не считать, что так стали называть торпеды с ракетными двигателями), самолёты-разведчики Су-24МР не способны применять ракеты класса "воздух-поверхность", они имеют только две ракеты Р-60 класса "воздух-воздух". В современных условиях возможности отдельных авиационных комплексов решать широкий круг задач в первую очередь определяются типом летательного аппарата, его бортовым оборудованием, подготовленностью экипажей. Скажем, самолет Ил-38Н способен как выполнять противолодочные задачи, так и вести все виды разведки, но средства поражения его предназначены в основном для уничтожения подводных лодок.

Можно и дальше анализировать противоречия в статье "Стальные крылья над волнами". Например, к выводу о необходимости истребительного прикрытия пришли не в начале войны, а значительно раньше. Довоенными документами определялось, что основная задача истребителей - непосредственное прикрытие самолетов-бомбардировщиков, но тактика его выполнения не была доработана, в 1943 г. истребительной авиации флотов поставили задачу ПВО ВМБ. Мнение полковника Малого, что в современных условиях действия МРА и ПЛА невозможны без истребительного прикрытия, также нуждается в существенном уточнении и опять это ограничивается рамками войн четвертого поколения. Заметим, что действия этих родов авиации нуждаются во всестороннем, а не только истребительном обеспечении.

...и будущее

Выводы, которые в конечном счете делает автор "Стальных крыльев над волнами", основываясь на опыте Великой Отечественной войны, исключая совершенствование тактики применения родов морской авиации, которые не устарели к настоящему времени, достаточно тривиальны и не представляют новизны. Так, высокая эффективность комбинированных и массированных ударов при правильной их организации и выполнении никогда не подвергалась сомнению. Оптимизм Андрея Малого, что групповые и массированные удары станут основным способом боевых действий ударной авиации, справедлив лишь наполовину, в той части, которая относится к групповым ударам, а для массированных ударов у морской авиации ВМФ нет соединений. Массирование может достигаться только с повышением плотности ракетного залпа самолетами МРА и ША.

Иногда создается впечатление, что автор статьи пишет не о морской авиации, а о силах стратегического масштаба. В частности, он предлагает сосредоточивать силы на ключевых объектах, которые могут "оказать наибольшее влияние на ход и исход войны - объекты добычи и переработки сырьевых ресурсов, основные административные центры, хранилища запасов, ключевым объектам и т.д.". Разве это объекты действий морской авиации? Причем ранее автор не совсем полно, но правильно перечисляет задачи, решаемые морской авиацией.

В заключение отметим следующее. Оружие и техника морской авиации ВМФ претерпели существенные изменения даже по сравнению с началом так называемой военно-технической революции. В то же время резко сократилась численность морской авиации ВМФ; снизился уровень материальной обеспеченности; сократились разработки новой техники и вооружения; ухудшилось качество профессиональной подготовки летного и технического состава и т.п.

В "Стальных крыльях над волнами" нет более-менее приемлемого ответа на основной вопрос: что дал опыт применения морской авиации в Великой Отечественной войне. Попытаюсь показать это в кратком виде:

1. Выпускники авиационных училищ ВМФ не обучались тактике действий и применению оружия, поэтому это производилось в строевых частях или запасных полках (на что затрачивалось много времени). Подобное положение сохранилось до настоящего времени, основное обучение вынуждены организовывать в частях.
2. Летный состав не готовился к боевым действиям во взаимодействии с Сухопутными войсками и к нанесению ударов по наземным целям. В настоящее время по возможности такие задачи отрабатываются.
3. Руководство морской авиации занимало иждивенческую позицию, полагая, что задачи на море будет решать ВВС. По этой причине самолетный парк морской авиации почти на 70% состоял из самолетов-истребителей. Выбору оружия для действий по морским целям должного внимания не уделялось, постоянно шли споры, какие торпеды предпочтительнее - высотные или низкие. Ныне дальнейшее сокращение ударной авиации может лишить флот основной ударной силы при ведении боевых действий с применением обычных средств поражения.
4. Морская авиация не имела отвечающего предвоенным требованиям самолета-разведчика. Подобное положение остается в силе до настоящего времени. Самолетов-разведчиков, кроме десятка самолетов Су-24МР с ограниченным радиусом действия, у морской авиации нет.
5. Базирование самолетов на аэродромах не исключало возможности крупных потерь от авиации противника. Самолеты не имели укрытий и часто не маскировались. В настоящее время, учитывая ограниченную аэродромную сеть на нескольких аэродромах, для удобства обслуживания базируется большое количество самолетов.
6. Морская авиация не имела самолетов и оружия для действий по малым кораблям. На БФ и ЧФ для решения подобных задач имеются подразделения самолетов-бомбардировщиков Су-24 и Су-24М.
7. Службы, обеспечивающей спасение экипажей самолетов и кораблей, терпящих бедствие, морская авиация не имела. Положение почти не изменилось в лучшую сторону.

Из этого перечисления можно заметить, что опыт Великой Отечественной войны, послевоенных конфликтов и локальных войн учтен далеко не в полной мере....