Валерий Троянов, пилот российского истребителя Су-27, рухнувшего 15 сентября на литовской территории, вернулся в Россию. Поздно вечером в четверг он прибыл в Калининградскую область и встретился с начальником Генштаба ВС РФ Юрием Балуевским. В пятницу он прибыл в Москву, а в субботу был уже в своей воинской части в Ленинградской области. Сразу после прибытия в часть Валерий Троянов ответил на вопросы корреспондента "Известий" Марины Гариной.

- Валерий, как получилось, что вы отстали от своих?

- Знаете, это такой вопрос обширный... Сразу так и не ответишь... И потом, сейчас еще наша комиссия работает, все версии рассматриваются... Что я вам расскажу? Летели, летели по маршруту. Как обычный полет. В общем-то, сложности он не представлял.

- Тем более. Что произошло?

- Вот комиссия как раз и работает по этому вопросу.

- Хорошо, скажите, в какой момент вы поняли, что самолет падает?

- Топливо было на нуле. Это все равно что машина едет по дороге, бензин заканчивается, она начинает потихоньку останавливаться.

- В вашем случае машина начала потихоньку снижаться?

- Нет, пока летчик там... Я ж не бросал штурвал, продолжал управлять самолетом. Меня больше волновало, чтобы самолет не упал на строения, где находятся люди.

- Когда вы приземлились с парашютом, вы уже знали, куда именно упал самолет?

- Я его просто видел. Построек или скоплений людей там не было.

- О чем вы больше думали - о том, чтобы самолет не упал на людей или чтобы система секретных кодов была уничтожена?

- Можно я вам отвечу немножко в жесткой форме? Конструкторы не дураки и делают все очень надежно. Потому что бывают такие ситуации, что летчик просто не успевает нажать кнопку. Поэтому предусмотрено автоматическое стирание информации. Как сказал министр обороны Иванов, математическое обеспечение системы уничтожается, а то, что гайки и заклепки в ней остались целы, то это не представляет никакого интереса. Я не знаю, почему об этом так много говорили. Волну подняла литовская сторона. Они нашли этот блок, который не представляет никакого интереса... Это говорит о том, что, видимо, недостаточная квалификация у литовских товарищей.

- Вы понимали, что летите над территорией другого государства?

- Если б я это понимал, это бы не называлось потерей ориентировки.

- Поэтому первым делом вы позвонили сослуживцам?

- Я сослуживцам позвонил, чтобы сказать, что я жив и здоров.

- Как долго вы пытались сориентироваться? Это были минуты, часы?

- Скажем, десятки минут.

- В это время вы были спокойны или все-таки была некая паника?

- Паники не было, было некое волнение. Но не волнуются в таких ситуациях только дураки. Потому что это не автомобиль, у которого кончился бензин, и можно выйти и спросить, где ближайшая заправка.

- Вы супруге позвонили сами или это сделали ваши товарищи?

- Ей сообщили, что я катапультировался. Но я ей тоже позвонил.

- Кто первый подошел к вам, когда вы приземлились?

- Сначала подошли местные жители. Потом подъехала полиция, меня отвезли в комиссариат. А потом перевезли в Вильнюс. Когда я понял, что нахожусь в Литве, то сразу начал думать, как связаться с нашим посольством.

- И когда появился представитель посольства?

- Они сразу приехали в комиссариат и постоянно потом уже отслеживали меня. Это был наш военный атташе. Кстати, пожалуйста, поблагодарите всех, кто помогал нам вернуться на родину.

- Сколько времени шел первый допрос в Генпрокуратуре?

- Где-то часа четыре.

- Была информация, что вы меняли показания.

- Ну, может быть, менял... Просто мы военные люди, есть определенная информация, которую говорить можно, а есть такая, которую нельзя. Напишите так: забыл - потом вспомнил.

- Как себя вели с вами литовские правоохранительные органы?

- Допросы велись корректно. Нажимов или давления не было.

- Чья инициатива была, чтобы Ольга к вам приехала?

- Это была инициатива Министерства обороны. Ну и ее инициатива, конечно, но при помощи и поддержке Министерства обороны. Она приехала, чтобы поддержать меня морально и физически. Я имею в виду, что она медик.

- В каких условиях вы жили в Литве?

- Был обыкновенный гостиничный номер, двухместный. Это не пятизвездочный отель, но все, что необходимо для жизни, там было - санузел, душ.

- Вам совсем не разрешалось выходить из гостиницы?

- Мне - нет. Ольга выходила. Ко мне работники посольства могли прийти в любое время. Еще в номере стоял телефон.

- И вы могли им пользоваться?

- Мог, но не пользовался. Мне звонили, а я - нет.

- А телевизор у вас был? Вы видели, что происходит вокруг вашего имени?

- Конечно, там все российские программы работали. Я видел, что журналисты информацию черпают из официальных источников. Так что все совпадало с тем, что происходило в реальности.

- По одной из версий причина аварии в том, что вместо 150 часов у вас налетано 30. Это правда?

- Налет тут ни при чем. В истребительной авиации наш налет достаточен для того, чтобы выполнить любые поставленные задачи.

- Когда вас ждали в России, то сначала говорили, что вас накажут, потом появилась информация, что наградят и что вы будете вести уроки мужества...

- Куда вести, кого? Первый раз слышу. Это, мне кажется, уже немножко перегибы.

- Но ваш поступок из разряда обычных или вас есть за что наградить?

- Существуют неписаные законы в авиации. Любой летчик, перед тем как покинуть самолет, как правило, убеждается в том, что он не причинит ущерба на земле, не унесет человеческие жизни. Поэтому у нас много летчиков погибло только из-за того, что они спасали ценой своей жизни других людей. Мне повезло, что не густонаселенная была территория.

- А какие-то формальные инструкции у вас есть на этот счет?

- Инструкция позволяла мне покинуть самолет после остановки двигателя.

- А вы знали, что из-за инцидента с вами был отправлен в отставку главком ВВС Литвы?

- Я в курсе, но, как сказали в средствах массовой информации Литвы, это не было связано с этой историей. Мне это все равно. Я с ним не был знаком, их интриги мне глубоко по барабану.

- вы теперь к Литве относитесь?

- А я к ней не отношусь, я к России отношусь.

- Слово "Литва" у вас вызывает положительные ассоциации или отрицательные?

- Да никаких. Литва как Литва...

Ольга Троянова: "Это было указание президента"

- Ольга, вам трудно было попасть к мужу? Все-таки другое государство и не самое дружественное...

- Я даже надеяться не могла, что попаду к Валере. У меня была единственная просьба: быть к нему поближе, хотя бы в Калининграде. А мне вдруг меньше чем через сутки говорят: "Собирайся, готовь документы, едешь в Литву". Как мне сказали, это было указание министра обороны и президента.

- Писали, что вы будто бы обижены на литовские власти...

- Я ни разу такого не говорила. Наоборот, я прекрасно понимала, что для них это сложная ситуация. Меня просто как-то спросили: "Что вы чувствуете к Литве?" Я ответила: "Я к Литве ничего не чувствую. Есть страна Литва".

- Вы успели что-то посмотреть в Вильнюсе?

- Мне предлагали экскурсии, походы в театр, прогулки по парку, но я поблагодарила и отказалась. Мне не хотелось куда-то идти, когда Валера под домашним арестом. Только накануне отъезда я попросила, и меня отвезли в церковь.

- За вами была закреплена посольская машина или вы ее вызывали?

- Ни разу не вызывала: как-то все время получалось, что все мои желания буквально угадывались. И я бы хотела особенно поблагодарить жен посольских работников: они очень тепло ко мне отнеслись.

- Эти две недели для вас чем были? Приключением?

- Я бы сказала, что это было для нашей семьи испытание. Но я не вспоминаю это с болью. Конечно, мы были вместе, мы общались, я была спокойна за детей, которые жили у наших друзей и постоянно присылали нам с Валерой сообщения.

- Как вы считаете, возможны ли в адрес Валеры какие-то репрессивные меры, после того как комиссия разберется?

- Нет. Зная Валеру, я уверена, что он приложил все усилия, сделал все так, как нужно....