Новый способ применения дронов - для заброса мин в тыл противника - с недавних пор используется в Российской армии. Практике чуть более полугода. Снаряд доставляется на БПЛА вглубь вражеской территории и ждет на земле своего часа. В любой боевой операции, будь то штурм или отражение атаки, вклад минеров неоценим, и тем важнее пополнение их технического и тактического арсенала. Специальный корреспондент "Известий" побывал на позициях взвода спецминирования, входящего в состав инженерно-саперного батальона имени Карбышева, воюющего под Часовым Яром, и узнал, сколько человек необходимо, чтобы отправить на задание один дрон, какой урон он способен нанести и для чего в полевых условиях нужна конструкторская лаборатория.

По нахоженным тропам

Мы сидим в здании разрушенного предприятия, классическое место для "располаги". Здесь - штаб, казарма, а также та самая лаборатория, где рождаются новые, не похожие ни на что, коптеры. Взвод состоит из добровольцев петербургского отряда "Имперский легион", принимавшего участие в боях в Донбассе еще 9–10 лет назад. В зоне специальной военной операции первые полтора года они сражались как штурмовики. С конца 2023-го внедряют и совершенствуют (параллельно с ВСУ, надо отметить) минирование с воздуха.

- Как известно, есть три вида БПЛА, - рассказывает командир взвода Денис, позывной Легат. - Ударные дроны, разведчики и так называемые FPV (First Person View, "вид от первого лица". - "Известия"), то есть камикадзе. Сейчас к ним добавился четвертый - наши "минеры", способные с помощью специальных механизмов взвести до боевой готовности снаряд в воздухе и произвести его сброс.

Дроны-минеры тоже относятся к классу FPV, объясняет Легат, управление осуществляется пультом в виртуальных очках. Но не требуется врезаться в цель и, соответственно, самоликвидироваться. Летательный аппарат доставляет снаряд в нужную точку, в 2–6 км от линии разграничения. А после возвращается обратно к оператору, оставаясь в строю. Так, по словам Дениса, беспилотник с именем "Святой Георгий" (свои винтовые машины парни называют, подобно кораблям в царской армии, именами русских святых) совершил 34 успешных полета туда и обратно.

Наиболее распространенный снаряд для заброса - мина ПОМ-2 (противопехотная осколочная). При взведении ее из корпуса наружу высвобождаются четыре тонкие 10-метровые капроновые нити, которые действуют как датчики-растяжки. Радиус кругового поражения "помки" - 16 м.

- Выбор точек сброса зависит от задач, которые перед нами ставит разведка, - объясняет командир. - Чаще всего это пересечение дорог, входы и выходы из леса, нахоженные тропы, пути, по которым происходит подвоз БК или ротация. Конечно, противник не ожидает, что в относительной дали от линии боевого соприкосновения (ЛБС), там, где он всегда спокойно ходил и ездил, где еще пару часов назад было чисто, окажется заложена мина. И когда это происходит с регулярной периодичностью, то, во-первых, он несет потери. Во-вторых, вынужден менять логистику, маршруты перемещения, что требует времени, дополнительной траты сил. А в-третьих, оказывается морально подавлен - перестает чувствовать себя в безопасности.

Короб, ноги, чип

Лаборатория - место сборки дронов-минеров. Все стены внутри, как и полагается, увешаны инструментами. Столы полны проводов, изоленты, кусачек и отверток всех мастей. В воздухе стоит крепкий запах жженого пластика. Обстановка рабочая, видно сразу с порога. От зноя спасают включенные вентиляторы.

Старшим тут серб Драгослав, профессиональный инженер-радиоэлектроник. Вместе с коллегами-товарищами он отвечает за перекомплектовку, ремонт и обслуживание БПЛА. Трудовой день ненормированный: с рассвета и до тех пор, пока кто-то не напомнит - отбой! Технику можно перебирать бесконечно.

- К нам поступают обычные простые дроны, - рассказывает Драгослав. - Мы их переделываем, оставляя только половину родных комплектующих. Ставим свое программное обеспечение. Каждая машина, по сути, это акт творчества.

С помощью 3D-принтеров инженеры печатают механизмы для сброса мин - пластиковые короба, которые прошиваются насквозь необходимыми контактами, крепятся к корпусу, куда, собственно, и вкладывается впоследствии сам снаряд. Или "ноги", на которые коптер должен после выполнения боевого задания мягко и безопасно приземлиться, чтобы тут же быть готовым к повторному вылету.

Драгослав переехал в нашу страну десять лет назад. Рассказывает, что любовь к России ему привили бабушка и дедушка, которые знали русский язык и обучили ему с детства внука. А еще воспитали в православных традициях.

- Они говорили, что мы должны молиться за Россию. Она приходила нам в трудные времена на помощь, - делится доброволец. - Меня всегда тянуло в Россию. Если я вижу купола церквей и слышу звон колоколов, я понимаю - здесь свои.

В 1999-м Драгослав, будучи школьником, застал бомбардировки НАТО. Почти три месяца пришлось прятаться в подвалах, слышать постоянные сигналы воздушной тревоги, после наблюдать разрушение родной страны. Боль от несправедливости, когда множество государств набросилось на Сербию, до сих пор остается внутри, делится собеседник. Именно это и стало ключевой причиной, почему он - преуспевающий инженер петербургской компании - приехал в Донбасс.

Штурман, техник, оператор

Геннадий, позывной Шмидт, - командир расчета БПЛА. На задания он выезжает с техником и оператором. На месте техник разворачивает наземную станцию, отвечающую за подачу сигнала и видеонаблюдение: без нее полет на большие расстояния невозможен. Он же проверяет состояние аппарата, узлы, механизм сброса, устанавливает мину. В укрытии в это время оператор готовится к управлению в очках FPV, тестируя оборудование.

При команде обоих "готов!" коптер, свистя винтами, поднимается в небо и отправляется на бомбометание. Командир расчета контролирует процесс от А до Я, отслеживая телеметрию, видеозапись, ведя машину по маршруту, выполняя роль штурмана. После сброса - возвращение, новый заряд, и снова за линию боевого соприкосновения. На один полет уходит 10–15 минут. В сутки в зависимости от задачи взвод старается совершить до 8–10 вылетов. За последние две недели их число перевалило за 70.

Сам Шмидт за последние два года дважды ранен - в руку и ногу (левая кисть практически не функционирует). В составе "Имперского легиона" воевал под Изюмом, Угледаром. Пробивал дорогу в Шервудском лесу. Под Бахмутом в 2023-м держал оборону в посадках. Вспоминает (не без юмора), что в первый год СВО имели место эпизоды, которые теперь немыслимы: например, на одном конце села стоят наши, на другом - противник, никто особо не прячется, можно даже в баню сходить. Сегодня любые участки на расстояние пушечного выстрела просматриваются и "простреливаются" дронами, на открытую площадку просто так не выйдешь и уж точно беспрепятственно не сходишь в баню среди бела дня.

- Если оценивать военную ситуацию, то сложность ее с годами нарастает. Так, в 2015 году, когда я был под Дебальцево, было очень напряженно. В 2022-м - уже на порядок сложнее. В 2023-м еще сложнее, и так далее, - объясняет Шмидт.

Для того чтобы справляться с нынешними реалиями и выдерживать возрастающий напор, необходимо, считают и Шмидт, и Легат, и Драгослав, по возможности быстро и гибко реагировать на вызовы военного времени, в том числе технические. Один из таких примеров - дистанционное минирование.

Автор: Сергей Прудников